К какому философскому направлению относился марк аврелий. Римская империя при марке аврелии и коммоде. Римская империя при Марке Аврелии и Коммоде
, философ , представитель позднего стоицизма , последователь Эпиктета . Последний из пяти хороших императоров .
Подготовка к власти
Марк Анний Вер (позднее после первого усыновления - Марк Анний Катилий Север, а после второго - Марк Элий Аврелий Вер Цезарь), сын Марка Анния Вера и Домиции Луциллы, вошедший в историю под именем Марка Аврелия, родился в Риме 26 апреля 121 года в сенаторской семье испанского происхождения.
Дед Марка Аврелия по отцовской линии (также Марк Анний Вер) был троекратным консулом (третий раз избран в 126 году).
Марк Анний Вер был первоначально усыновлён третьим мужем матери императора Адриана - Домиции Луциллы Паулины - Публием Катилием Севером (консулом 120 года) и стал именоваться Марком Аннием Катилием Севером.
Сочинения
Единственное сочинение Марка Аврелия - состоящий из отдельных рассуждений философский дневник в 12-ти «книгах» «К самому себе » (др.-греч. Εἰς ἑαυτόν ) . Является памятником моралистической литературы , написанный на греческом языке (койне) в 170-е годы, главным образом на северо-восточных границах империи и в Сирмии .
Образ в кино
Образ Марка Аврелия воплощен Ричардом Харрисом в фильме Ридли Скотта «Гладиатор» и Алеком Гиннессом в фильме «Падение Римской Империи» .
Напишите отзыв о статье "Марк Аврелий"
Примечания
Литература
Тексты и переводы
- В «Loeb classical library » сочинение издано под № 58.
- В серии «Collection Budé » начато издание его сочинения: Marc Auréle. Écrits pour lui-même. Tome I: Introduction générale. Livre I. Texte établi et traduit par P. Hadot, avec la collaboration de C. Luna. 2e tirage 2002. CCXXV, 94 p.
Русские переводы
- Житие и дела Марка Аврелия Антонина
цесаря римского, а при том собственныя и премудрыя его рассуждения о себе самом. С немецкого перевел С. Волчков. СПб., . 112, 256 стр.
- 5-е изд. СПб., 1798.
- Размышления императора Марка Аврелия
О том, что важно для самого себя. / Пер. Л. Д. Урусова. Тула, 1882. X, 180 стр.
- переизд.: М., 1888, 1891, 1895, 108 с.; М., 1902, 95 с. М., 1911, 64 с. М., 1991.
- К самому себе. Размышления. / Пер. П. Н. Краснова. СПб., 1895. 173 стр.
- Наедине с собой. Размышления. / Пер. С. М. Роговина , вступ. очерк С. Котляревского. (Серия «Памятники мировой литературы»). М.: Изд-во Сабашниковых, 1914. LVI, 199 стр.
- (неоднократно переиздавался с 1991 года )
- Марк Аврелий Антонин
. Размышления. / Пер. и прим. А. К. Гаврилова. Статьи А. И. Доватура, А. К. Гаврилова, Я. Унта. Комм. Я. Унта. (Серия «Литературные памятники »). Л.: Наука, . 245 стр. 25000 экз.
- 2-е изд, испр. и доп. СПб.: Наука, 1993. 248 стр. 30000 экз.
- Марк Аврелий . К себе самому. / Пер. В. Б. Черниговского. М., Алетейа-Новый акрополь, . 224 стр.
Исследования
- Франсуа Фонтен. Марк Аврелий / Перевод Н. Зубкова. - М .: Молодая гвардия, 2005. - 336 с. - 5000 экз. - ISBN 5-235-02787-6 .
- Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. СПб., 1906.
- Руднев В. В. Император Марк Аврелий как философ // Вера и разум.1887, № 20, кн. I, отд. фил., С. 385-400.
- Руднев В. В. Император Марк Аврелий и его отношение к христианству // Вера и разум, 1889, № 13, кн. I, отд. филос. С. 17-36.
- Унт Я. «Размышления» Марк Аврелия как литературный и философский памятник // Марк Аврелий. Размышления. Пер. А. К. Гаврилова. Л., 1985.- С.93-114.
- Гаджикурбанова П. А. «Философские медитации» Марка Аврелия // MegaLing-2008. Горизонты прикладной лингвистики и лингвистических технологий: Докл. междунар. научн. конф. 24-28 сент. 2008 г., Украина, Крым, Партенит. Симферополь, 2008. С. 42-43.
Ссылки
- в библиотеке Максима Мошкова
- Пантелеев А. Д. (рус.) . Исследования и публикации по истории античного мира . 2005. .
- Марк Аврелий.
- Лисовый И.А. Античный мир в терминах, именах и названиях. Минск,1997 г. стр. 8
|
||||||||||||||||||||||||
|
||||||
Отрывок, характеризующий Марк Аврелий
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г"ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег"тям, дьяволам, дать дог"огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг"ону пг"ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг"аны! точь в точь баг"аны! Пг"очь… дай дог"огу!… Стой там! ты повозка, чог"т! Саблей изг"ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг"емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг"аться – так дг"аться. А то чог"т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг"ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег" Миг"онов! Hexoг"oшo, на меня смотг"ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог"т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г"остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг"евосходительство! позвольте атаковать! я их опг"окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено, – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
Марк Аврелий Антонин родился 26 апреля 121 года н.э. в знатной римской семье Анния Вера и Домиции Луциллы. Считается, что род его древний и берет свое начало от Нумы Помпилия. В первые годы мальчик носил имя своего прадеда — Марк Анний Катиллий Север. Вскоре умер его отец, Марка усыновил дед Анний Вер, и он взял имя Марк Анний Вер.
По воле деда Марк получал начальное образование у себя дома от различных учителей.
Император Адриан рано заметил тонкую, справедливую натуру мальчика и покровительствовал ему, он же дал Марку прозвище Вериссимон («самый истинный и правдивейший»). С ранних лет Марк исполнял различные поручения, которые ему давал император Адриан. В шестилетнем возрасте он получил от императора Адриана титул всадника, что было исключительным событием. В 8 лет он входил в коллегию салиев (жрецов бога Марса), а с 15-16 лет был устроителем латинских празднеств во всем Риме и распорядителем на пирах, устраиваемых Адрианом, и везде показывал себя с лучшей стороны.
Император даже хотел назначить Марка своим прямым наследником, но это было невозможно из-за молодости избранника. Тогда он назначил своим наследником Антонина Пия с условием, чтобы тот, в свою очередь, передал власть Марку. Законы древней римской традиции разрешали передавать власть не физическим наследникам, а тем, кого они считали своими духовными преемниками. Усыновленный Антонием Пием, Марк Аврелий учился у многих выдающихся философов, в том числе у стоика Аполлония. С 18 лет он жил в императорском дворце. По преданиям, многое указывало на уготованное ему великое будущее. Впоследствии он с глубокой любовью и благодарностью вспоминал о своих учителях и посвятил им первые строки своих «Размышлений».
С 19 лет Марк становится консулом. Посвященный во многие таинства, будущий император отличался простотой и строгостью нрава. Уже в юности он нередко удивлял своих близких. Он очень любил древние римские ритуальные традиции, а по своим взглядам и мировоззрению был близок к ученикам стоической школы. Такж он был блестящим оратором и диалектиком, знатоком гражданского права и юриспруденции.
В 145-м году был оформлен его брак с дочерью императора Антонина Пия Фаустиной. Марк отказался от дальнейших занятий риторикой, посвятив себя философии.
В 161 году Марк Аврелий принял на себя заботу об Империи и ответственность за ее дальнейшую судьбу, разделив ее с цезарем Луцием Веером, также приемным сыном Антонина Пия. В действительности очень скоро бремя забот об империи стал нести один Марк. Луций Вер проявил слабость и ушел от государственных дел. В то время Марку было около 40 лет. Его мудрость и склонность к философии помогли ему успешно править империей.
Из масштабных событий, выпавших на долю императора, можно назвать устранение последствий наводнения из-за разлива реки Тибр, которое погубило много скота и вызвало голод населения; участие и победу в Парфянской войне, Маркоманнскую войну, военные действия в Армении, Германскую войну и борьбу с моровой язвой — эпидемией, унесшей жизни тысяч людей. Несмотря на постоянную нехватку средств, император-философ, произвел похороны умерших от эпидемии бедняков за государственный счет. Чтобы избежать повышений налогов в провинциях для покрытия военных расходов, он пополнил государственную казну, проведя большой аукцион по продаже принадлежащих ему художественных ценностей. А не имея средств на проведение необходимой военной кампании, он продал и заложил все, что принадлежало ему лично и его семье, включая драгоценности и одежду. Торги продолжались около двух месяцев — так были велики богатства, с которыми он не пожалел расстаться. Когда же средства были собраны, император с войском выступил в поход и одержал блестящую победу. Радость подданных и любовь их к императору были велики, что они смогли вернуть ему значительную часть богатства. Современники характеризовали Марка Аврелия так: «Он был честным без непреклонности, скромным без слабости, серьезным без угрюмости».
Марк Аврелий всегда проявлял исключительный такт во всех случаях, когда нужно было удержать людей от зла либо побудить к добру. Осознавая важность философии в образовательном и воспитательном процессе, он учредил в Афинах четыре кафедры — академического, перипатетического, стоического и эпикурейского направлений. Профессорам этих кафедр было назначено государственное содержание. Не страшась лишиться популярности, он изменил правила гладиаторских боев, сделав их менее жестокими. Несмотря на то, что ему приходилось подавлять восстания, то и дело вспыхивающие на окраинах империи, и отражать многочисленные вторжения варваров, уже подтачивающих ее мощь, Марк Аврелий никогда не терял хладнокровия. По свидетельству его советника Тимократа, жестокий недуг причинял императору ужасные страдания, но он мужественно переносил их и несмотря ни на что обладал невероятной трудоспособностью. Во время военных кампаний, в походных кострах, жертвуя часами ночного отдыха, он создавал подлинные шедевры философии морали и метафизики. Сохранилось 12 книг его воспоминаний, которые назывались «К себе самому». Они также известны под названием «Размышления».
Во время посещения восточных провинций, в которых разгорелся мятеж, в 176-м году умерла его супруга Фаустина, сопровождавшая его. Несмотря на все горькие недостатки супруги, Марк Аврелий был благодарен ей за терпение и благосклонность и называл ее «матерью лагерей».
Смерть пришла к императору-философу 17 марта 180-го года во время военного похода в окрестностях современной Вены. Уже больной, он очень горевал о том, что оставляет после себя беспутного и жестокого сына Коммода. Перед самой его кончиной Гален (врач императора, который, несмотря на смертельную опасность, был до последней минуты рядом с ним) услышал от Марка Аврелия: «Кажется, я уже сегодня останусь наедине с собой», после чего его изможденные губы тронуло подобие улыбки. Марк Аврелий умер достойно и мужественно, как воин, философ и великий государь.
И, по желанию последнего, он был усыновлен Антонином Пием, которого Адриан назначил своим преемником. Сделавшись императором, Антонин дал Марку Аврелию титул цезаря, женил его на своей дочери Фаустине, постоянно оказывал полное доверие ему, имел его своим помощником во всех государственных делах. После смерти Антонина Пия, Марк Аврелий взошел на императорский престол; ему было тогда 39 лет. Он сделал своим соправителем , другого приемного сына Антонина Пия. Вер был девятью годами моложе его. Государству угрожали войны на Севере и на Востоке, и Марк Аврелий нуждался в помощнике тем более, что был не особенно крепок здоровьем. Быть может, он ослабил его своим чрезмерным усердием в занятиях риторикой и философией.
Император Марк Аврелий. Бюст в глиптотеке Мюнхена
Историк Капитолин говорит, что Марк Аврелий, ещё будучи двенадцатилетним мальчиком, уже стал одеваться и жить, как стоик . В учебные часы он надевал философский плащ; он спал на голой земле, и, только по усиленным просьбам матери, стал потом спать на матрасе, покрытом звериными шкурами. До конца жизни император Марк Аврелий выказывал величайшее уважение к своим учителям; он поставил им статуи, украшал гробницы их цветами, приносил жертвы в честь их памяти. В своих «Размышлениях» он называет особенной милостью богов к себе то, что они дали ему превосходных родителей и наставников. Стоическая философия совершенно овладела мыслями Марка Аврелия, и он во всех своих правительственных действиях следовал её учению. Очень рано она отвлекла его от гимнастических упражнений и от охоты за зверями и птицами, хотя эти развлечения нравились ему прежде; она сделала Марка Аврелия с молодых лет нравственно похожим на старика. Он сохранял величайшее душевное спокойствие и при радостных и при печальных случаях, говорит Аврелий Виктор, так что выражение лица его всегда оставалось одинаково, и это было у него с молодости. Только из уважения к привычкам народа, император присутствовал на общественных играх в амфитеатрах, в цирке, или бывал на спектаклях в театре, но так мало интересовался ими, что во время игр и спектаклей читал книги, слушал доклады сановников, подписывал правительственные акты. Его мысли были далеки от этих развлечений. Но, будучи очень строг к самому себе, Марк Аврелий был по характеру снисходителен к другим и очень добр. «Он был воздержен без желания принуждать к тому других, – говорит Капитолин, – кроток без слабости, серьёзен без суровости». Он велел давать гладиаторам тупое оружие, чтобы они не могли наносить друг другу смертельных ран. Император Марк Аврелий царствовал, сообразно мысли Платона , что цари должны быть философами, или царями должны быть философы.
Философу на престоле очень нравилось бы, если бы его царствование было таким же мирным, как правление предшественника его; но судьба принудила Марка Аврелия много воевать. Продолжительный мир, которым пользовалась империя, ослабил, кажется, дисциплину легионов, стоявших по границам государства, и уменьшил боязнь римского оружия в соседних племенах. Наши сведения о начале правления императора Марка Аврелия очень скудны, но все-таки мы знаем, что британские легионы взбунтовались, хотели сделать императором своего главнокомандующего Стация Приска, что войско, стоявшее на, армянской границе, привыкло жить изнеженно и буйно, что дисциплина в нем упала, что оно не занималось военными упражнениями; это внушило парфянскому царю, Вологазу III, надежду овладеть Арменией, с потерей которой не могли примириться парфяне. Мы знаем также, что на северной границе государства поднялось опасное брожение: маркоманы взялись за оружие; с ними вступили в союз квады , свевы , гермундуры , другие германские и некоторые сарматские племена; они хотели овладеть соседними областями римской империи.
Итак, у государства было много врагов; притом оно сильно страдало от наводнений, голода, заразы. Императору Марку Аврелию было бы необходимо иметь хорошего помощника; но товарищ его был помощником очень плохим; да и сам он не имел тех качеств, каких требовали обстоятельства. Луций Вер привык в отцовском доме предаваться чувственным излишествам и остался с этими привычками на всю жизнь, изнурил себя пьянством и развратом. Марк Аврелий среди владычествующих пороков сохранил нравственную чистоту, вел простую и честную жизнь в старинном римском духе, умел переносить все труды и лишения; но он смотрел на великие государственные дела с точки зрения пустой школьной премудрости. Мысли императора были ограничены узким горизонтом стоицизма, и ему казалось важнее размышлять о жизни, чем всматриваться в нее и действовать энергически, как следует благоразумному государю. Замкнувшись в свой стоицизм, Марк Аврелий занимался лишь самим собою, так что не умел ни обуздать пороков своего соправителя, ни удержать от разврата свою жену Фаустину, недостойную дочь Антонина Пия. Луций Вер в Лаодикее и в роскошных рощах Дафны, где веселились граждане Антиохии, предавался всем порокам, которыми издавна были знамениты большие города Сирии. Его храбрые легаты Авидий Кассий, Марций Вер и вызванный из Британии на Восток Стаций Приск успешно сражались с парфянами, но сам он только развратничал. Жена Марка Аврелия, Фаустина, знаменитая и своей красотой, и своим распутством, пренебрегала всяким приличием. Говорят, что, веселясь на прелестном берегу Кампании, она выбирала в любовники себе из полунагих рыбаков и матросов тех людей, которые сказались наиболее сильными. Но император до конца её жизни выказывал ей самое нежное расположение.
Фаустина Младшая, жена императора Марка Аврелия
Парфянская война Марка Аврелия
О парфянской войне императора Марка Аврелия (162-165) мы не имеем почти никаких сведений. Велеречивые рассказы о ней, над риторическими преувеличениями которых смеялся Лукиан , не дошли до нас. По кратким известиям, уцелевшим в извлечении из Диона Кассия , мы знаем, однако же, что эта война была упорна, длилась три или четыре года, что римские войска подвергались великим бедствиям и одерживали блестящие победы. Пользуясь упадком дисциплины у римлян, парфянский царь Вологаз истребил целый легион, стоявший в армянском городе Элегейе. Но Авидий Кассий восстановил честь римского оружия, отклонил от союза с парфянами племена, помогавшие им, оттеснил их за Тигр, взял многолюдный, сильно укрепленный греческий город Селевкию и Ктесифон, столицу парфянского царя, построенную на том месте, где прежде был только стан кочевых парфян. Селевкия во время войны была сожжена; говорят, что при этом погибло 300,000 человек, половина прежнего её населения. Селевкия не могла уже никогда оправиться от этого тяжелого удара. В Ктесифоне был разрушен дворец, но город скоро стал опять великолепен. Армения и Месопотамия снова были присоединены к римской империи. На обратном пути в Сирию Авидий Кассий потерял много войска. Луций Вер за победы, одержанные другими, получил в следующем году участие в триумфе, которым император Марк Аврелий отпраздновал окончание парфянской войны. Кассий за свои победы был сделан правителем Азии.
Внутренняя политика Марка Аврелия
Марк Аврелий между тем старался улучшить внутреннее положение государства, издавал хорошие законы, делал благоразумные распоряжения (между прочим, он уменьшил число дней, в которые не было производства дел в судах). Как в частной жизни, так и в управлении государством он следовал учению стоической философии; оно предписывало ему самым добросовестным образом исполнять обязанности сана, данного ему судьбой, и он совершенно посвятил себя заботам о благе государства и подданных. Члены совета Марка Аврелия были хорошие юристы; он уважал их мнения и при их помощи издавал благоразумные постановления, улучшал судопроизводство, отменял злоупотребления в частном юридическом быте, например, в делах опеки, или в присвоении сословных прав людям, которым не должны были они принадлежать. Сенату Марк Аврелий оказывал такое же уважение, как Антонин Пий.
Монета императора Марка Аврелия (ауреус). Справа - богиня Счастья
Но все результаты забот этого императора об улучшении государственного быта и поднятии нравственности разрушал Луций Вер дурным примером своей жизни. Марк Аврелий и его соправитель были совершенной противоположностью один другому: они как будто были представителями крайнего развития правил тех двух философских школ, между которыми делилось тогда большинство образованных римлян, один – стоицизма, другой – эпикуреизма .
Марк Аврелий был человек точного исполнения обязанностей, заученных по книгам, Луций Вер – человек, наслаждавшийся жизнью. При Адриане и Антонинах владычествовала мода на ученость, и Луция Вера усердно учили, но учение не шло ему на ум. Ему больше нравились развлечения. Он любил бывать на играх цирка, на гладиаторских боях, пировал с веселыми приятелями до поздней ночи. Потому Антонин Пий держал его на втором месте, выдвигая Марка Аврелия вперед. Титул цезаря был дан Марку Аврелию еще в 139 году, а Луций Вер не получил его до вступления своего приемного брата на престол. Трибунскую власть Марк Аврелий получил еще в 147 году, а Луций Вер тоже только уже при вступлении на престол Марка Аврелия. Но, кажется, он мало огорчался тем, что Антонин Пий не давал ему почестей: тем больше было ему досуга предаваться веселостям, и он, легкомысленный, ленивый на работу, был, вероятно, рад, что ему не поручают никаких дел. Антонин только по уважению к воле Адриана усыновил его; потом не отнимал у него прав, данных усыновлением, и полюбил его за веселый прямодушный характер. Император Луций Вер был из числа тех людей, которые проводят жизнь в чаду удовольствий, наслаждаясь всем, что дает настоящая минута, не заботящихся о будущем, чуждающихся честолюбия потому, что оно мешает веселиться. По скудным известиям, какие дает нам о Луции Вере его биография, написанная Капитолином, мы видим, что страсть к наслаждениям вовлекала его в глупости и пороки; но он был настолько справедлив и добродушен, что искренно признавал превосходство Марка Аврелия над ним и добровольно подчинялся во всех государственных делах своему старшему соправителю. По возвращении из сладострастной семитской Сирии, где Луций Вер познакомился с новыми наслаждениями и пороками, он жил так, что сильно огорчал Марка Аврелия своим дурным влиянием на общество. Его дворец был похож на притон разврата. Луций Вер проводил целые ночи в играх с актерами, шутами, флейтистами, отпущенниками; в числе удовольствий этих пиров были даже гладиаторские бои; иногда Луций Вер переодетым бродил с товарищами своего пьянства по улицам, заходил веселиться в самые пошлые таверны и публичные дома. Марк Аврелий огорчался беспутством своего соправителя, но по правилам стоического учения заботился лишь о собственной добродетели, не делая упреков товарищу.
Луций Вер, соправитель Марка Аврелия
Капитолин описывает пир Луция Вера, на котором было двенадцать гостей и который обошелся в 6 миллионов сестерциев. Каждый гость получил в подарок рабов, прислуживавших ему за столом, всю посуду, с которой ел и пил, получил по живому экземпляру всех животных, мясо которых было за столом. Когда был выпит один кубок, в него не наливали опять вина, а подавали новый кубок, и все они были драгоценные, золотые, серебряные, оправленные дорогими камнями, или сделанные из дорогого материала, называвшегося александрийским кристаллом. Венки для гостей были сплетены из цветов другой поры года и перевиты золотыми лентами. Гостям Луция Вера были розданы золотые флаконы с ароматическими маслами. Пьянство и игра в кости длились до позднего утра, и когда гости отправлялись домой, каждый получил в подарок экипаж, отделанный серебром; мулы и слуга, правивший экипажем, тоже были подарены ему.
Луций Вер был высокий стройный мужчина, говорит Капитолин, черты его лица были приятны. Соправитель императора Марка Аврелия носил, по варварскому обычаю длинную бороду; сросшиеся брови придавали его взгляду величественное выражение. Он так гордился своими рыжеватыми волосами, что посыпал их золотым порошком, чтобы они больше блестели. Говорил Луций Вер, несколько запинаясь. Любовью к веселостям он походил на Нерона , но не унижал себя пошлыми сумасбродствами и не был жесток.
Когда вспыхнула война с германцами, Марк Аврелий послал своего соправителя в поход, чтобы оторвать его от развратной жизни в Риме. Луцию Веру было очень грустно расставаться с играми цирка, на которых он обыкновенно председательствовал, с актерами и сирийскими товарищами пиров и отправляться в суровые дунайские земли, где предстояли ему труды и опасности военной жизни. Но отказаться от поездки он не мог. Луций Вер не вернулся из этого похода. Несколько времени он прожил на театре войны, поехал назад в Рим, но на пути с ним случился апоплексический удар. Его привезли в Альтин (в нынешней венецианской области), где через три дня он умер (169). Была молва, что Луций Вер отравлен или Фаустиной, любовником которой, как говорили, был он прежде, или даже, что он отравлен самим Марком Аврелием. И то, и другое клевета.
Маркоманская война Марка Аврелия
В эти годы происходило обширное волнение племен, простиравшееся от Иллирии по Дунаю до Рейна, имевшее отголоски в Галлии, даже в Британии. Очень жаль, что мы имеем лишь скудные, бессвязные известия об этой великой войне римлян с германцами, называющейся обыкновенно маркоманской, по имени народа, игравшего в ней важнейшую роль со стороны врагов Рима. Она была очень опасна для римлян. Их историки сравнивают маркоманскую войну Марка Аврелия со Второй Пунической войной и с нашествием кимвров. Нападения, от которых отбивались тогда римляне, были началом великого передвижения племен, называющегося переселением народов. Капитолин перечисляет множество германских племен , одно за другим бившихся с римлянами; из этого видно, что они подвигались к римским границам, и место разбитых передовых племен занимали шедшие сзади их.
Войска императора Марка Аврелия, расположенные на дунайской границе для охранения Паннонии, Дакии, Мизии, Норика, были, кажется, очень ослаблены парфянской войной и эпидемией, от неё развившейся. Это облегчило варварам нападения на римские области. Теснимые с северо-востока готами и, страдая от бедности, многие германские племена двинулись вместе на римские области, прорвались чрез границу в нескольких местах, наводнили своими толпами все пространство до Аквилеи, грабили, опустошали его, уводили жителей в плен сотнями тысяч. Хавки вторглись в Бельгию (где впрочем удачно отражал их Дидий Юлиан); они перешли Рейн и вторглись в Рецию. Со времени кимвров и тевтонов римляне считали германцев очень опасными врагами; вторжение германских племен возбудило теперь ужас в изнеженном Риме, находившемся и без того в унынии от свирепствовавшей там эпидемии. Страх был так велик, говорит Капитолин, что Марк Аврелий нашел надобным устроить самый торжественный из римских обрядов поклонения, называвшийся lectisternium (угощением богов), велел совершать множество других обрядов и жертвоприношений римских и чужеземных, а знаменитый врач Гален принимал между тем медицинские меры для борьбы с эпидемией. Император старался заключать договоры с нападавшими племенами; ему удалось склонить к миру квадов; они возвратили часть уведенных ими пленных, и новый царь, выбранный ими, просил себе от императора утверждения в сане. Но сарматы-языги и маркоманы продолжали грабить, а квады, несмотря на данные римлянам обещания, помогали им; потому Марк Аврелий должен был сам отправиться в поход (169-170). Он перешел Юлийские Альпы, пришел в Карнунт и отчасти силой оружия, отчасти договорами избавил римские пограничные области от набегов германцев.
Перерыв в маркоманской войне продлился недолго. Едва император со своим молодым сыном, Коммодом , отпраздновал триумф, в Рим пришла страшная весть о новых вторжениях варваров (171). Если верить Лукиану, Марк Аврелий обратился к помощи чародейства; это было в духе римлян того времени. Лукиан говорит, что, по совету знаменитого пророка Александра Абонотихского, были пущены за Дунай два льва на погибель врагам; но враги убили иноземных зверей, как простых собак или волков, нанесли сильное поражение начальнику дунайских войск, стали опустошать Паннонию и Иллирию и доходили до окрестностей Аквилеи. Марку Аврелию надо было идти на маркоманскую войну самому. В казне не было денег, и чтобы приобрести их, император обратился к средству, похожему на сбор добровольных пожертвований; он велел нести на форум Траяна и продавать с публичного торга драгоценности, которыми Адриан и Луций Вер наполнили дворцы; были вынесены на продажу уборы из драгоценных камней, золотая посуда, были вынесены даже шелковые, затканные золотом одежды императрицы Фаустины, её жемчуг и дорогие камни. Аукцион продолжался два месяца и оправдал ожидания, дал Марку Аврелию средство пополнить ослабевшие ряды легионов наборами и вербовкой хищных далматов и дарданов, привычных к войне; в императорское войско принимали даже рабов и гладиаторов.
По окончании сборов, войска двинулись на Дунай (172). Сам Марк Аврелий пошел туда, где опасность была наиболее велика, и, расположившись главной квартирой в Карнунте, стал управлять действиями против языгов, квадов и маркоманов, а его легаты Помпеян и Пертинакс прогнали хаттов и их союзников из Норика и Реции. Германцы храбро сопротивлялись; между их убитыми находили вооруженных женщин. Маркоманы даже одержали победу; в этом сражении был убит префект стана Макрин Виндекс; они были побеждены, лишь когда пошел на них сам император. Но наиболее трудна была борьба с языгами и квадами. Языги были наконец разбиты в кровопролитном сражении на льду Дуная. Римские воины в этой битве клали на лед свои щиты, чтобы не скользили ноги; побежденные языги были прогнаны за реку. Ободренный этим успехом, Марк Аврелий пошел в землю квадов, но подвергся там большой опасности. Войско было окружено неприятелем и отрезано от воды, а в это время был палящий летний зной; только чудом были спасены римляне от погибели: внезапно разразилась гроза, освежила их, дала им воду и с тем вместе, помешала врагам стеречь их; они ушли от погибели быстрым отступлением.
Христианское сказание приписывает чудесное избавление войска Марка Аврелия молитве воинов Молниеносного легиона (Legio fulminata), состоявшего, по этой легенде, из христиан: языческое предание говорит, что гроза была произведена волшебством египетского чародея, находившегося в свите императора. На прекрасной колонне, которую Марк Аврелий поставил в память маркоманской войны и которая до сих пор остается, подобно колонне Траяна, одним из лучших украшений Рима, есть изображение относящееся, кажется, к этому случаю: один из рельефов, которыми покрыта колонна, изображает Юпитера-Дождеподателя (Jupiter Pluvius); вероятно, это означает какое-нибудь счастливое событие, происшедшее при дожде и грозе. Есть письмо Марка Аврелия, рассказывающее, что гроза была произведена молитвою Двенадцатого легиона; есть и предание, что Двенадцатый легион получил по этому случаю название Молниеносного; и письмо, и предание – вымыслы. Двенадцатый легион, стоявший обыкновенно, в Египте уже более ста лет носил имя Молниеносного.
Чудо дождя. Рельеф на колонне Марка Аврелия в Риме
Маркоманская война длилась несколько лет; подробных известий о ней мы не имеем, но знаем, что она была очень тяжела для римлян. Марк Аврелий окончил ее договорами, по которым германские племена или союзы племен обязывались прекратить нападения (175). Положение римской границы после маркоманской войны вообще осталось прежним. Некоторые германские племена, жившие по соседству с нею, поступили на жалованье к римлянам с обязанностью охранять Дакию от нападений; молодые люди из других племен поступили воинами в римские войска. Множество германцев получили земли в пограничных провинциях: Паннонии, Мизии. Дакии, Германии, даже в Италии. Было установлено, что между землями варваров и римской границей должна оставаться не населенная и не возделанная широкая полоса земли, что варвары могут приходить на римскую границу для торговли только в определенные дни и в назначенные места.
Дольше всех племен вели «маркоманскую» войну квады и языги. Марк Аврелий назначил тысячу золотых монет в награду за выдачу римлянам царя квадов, Ариогеза. Он был, наконец, выдан; тогда квады и маркоманы заключили мир с римлянами и возвратили им пленных, число которых простиралось до 50,000 человек. Ариогез был послан в Александрию; дальнейшая жизнь его нам неизвестна. Покинутые союзниками, языги не могли одними своими силами продолжать войну. Они возвратили пленных, число которых было, как говорят, 100,000 человек, вступили в союз с римлянами и дали 8000 всадников на службу им; было условлено, что ненаселенная полоса земли между поселениями квадов и римской границей будет вдвое шире, чем по другим местам границы.
Колонна Антонина (то есть Марка Аврелия), покрыта рельефами, изображающими блистательные подвиги римлян, о которых не дошло до нас письменных известий. Мы видим на ней победоносные битвы маркоманской войны, смелые переходы по болотам, поросшим камышами, переходы через реки по мостам, видим побежденных врагов, протягивающих руки к императору с мольбою о пощаде.
Восстание Авидия Кассия
Марк Аврелий тем более спешил покончить войну с германцами, что получил страшное известие: Авидий Кассий, правитель Азии, грозный врагам своею храбростью и военным талантом, грозный и своим воинам жестокостью, с какой поддерживал строгую дисциплину, провозгласил себя императором (175). Антиохия, некоторые другие азиатские города признали его власть; в самом Риме проявлялись признаки опасного волнения. Говорят, Авидий Кассий был потомок того Кассия , который был душой заговора против Юлия Цезаря . Он прославился победами в Армении и усмирил в Египте хищных пастухов (буколов), живших в болотистых низменностях Дельты. Гордый своими победами, Авидий Кассий уже давно думал стать императором. Вероятно, он презирал Луция Вера за изнеженность и, быть может, Марк Аврелий казался ему слишком снисходителен, слаб, неспособен к правлению. Мы не знаем, по каким обстоятельствам Авидий Кассий именно теперь рискнул провозгласить себя императором. Говорят, что поводом к этому был ложный слух о смерти Марка Аврелия; по другому известию, императрица Фаустина, видя болезненность мужа и желая обеспечить себя и своих детей, возбудила Авидия к восстанию, обещавшись выйти за него замуж. Марк Аврелий, наскоро покончив путем договоров войну с германцами, отправился в Сирии подавить мятеж. Но прежде чем он приехал туда, Авидий Кассий был уже убит центурионом Антонием.
Марк Аврелий продолжал, однако, свой путь и, благодаря его приезду, восставшие области быстро успокоились. Император предоставил расследование о соумышленниках Авидия сенату и другим законным трибунам, смягчил только приговоры, произнесенные ими. Не был казнен ни один мятежник. Наиболее виновные, в том числе сын Авидия, были наказаны ссылкой, да и то выбор места, где они будут жить, был предоставлен им самим. Имущество Авидия должно было, по закону, поступить в императорский фиск; Марк Аврелий возвратил половину этого имущества детям Авидия, а другую передал в государственную казну (эрарий). С восставшими городами он так же поступил очень кротко; антиохийцев Марк Аврелий наказал тем, что запретил им их обычные праздники с играми; это было, впрочем, большим огорчением для них. Приезд императора на Восток вообще имел очень хорошие последствия. Он упрочил мир с парфянами, наградил многие города за их верность освобождением от налогов и другими милостями; такие же милости он щедро дал обедневшим городам, чтоб их благосостояние могло поправиться.
При поездке Марка Аврелия по Малой Азии, в одной из местностей близ Тавра, умерла его жена Фаустина, порочную жизнь которой он терпел с философским спокойствием, не делая ей никаких упреков. По его желанию, ей был дан апофеоз; император построил храм на том месте, где умерла Фаустина, и основал в честь её памяти воспитательный дом для дочерей римских граждан, по образцу подобного учреждения, основанного Антонином Пием; этот воспитательный дом был назван Фаустинским. На вилле Альбани есть барельеф, изображающий девочек, теснящихся около Фаустины и сыплющих хлебные зерна в складки её одежды. Это жертва благодарности, приносимая ими ей.
Пробыв три года в Сирии и в Египте, император возвратился через Афины в Италию, оказывая милости народу по всему пути,назначая жалованье и давая другие награды ученым, философам и ораторам. В благодарность за его благодеяния афиняне посвятили Марка Аврелия в элевсинские таинства . В Риме он отпраздновал вместе с Коммодом второй триумф. По случаю этого торжества император устроил игры для народа, роздал награды и подарки воинам. Процессы против мятежников были прекращены: Марк Аврелий не хотел осквернять свое правление казнями.
Конец маркоманской войны Марка Аврелия
На Дунае между тем возобновилась война. Римские войска, стоявшие по границе, обижали квадов и маркоманов, угоняли их стада, портили их нивы, давали приют их дезертирам; их жалобы оставались напрасны, и они взялись за оружие. В то время, как Марк Аврелий чеканил монету, надпись на которой возвещала, что в римской империи владычествует мир, на берегах Дуная поднялись бедствия войны: германские племена возобновили союзы между собою и вторглись в римские владения. При известии об этом, император, по старинному обычаю, потряс окровавленным копьем перед храмом Беллоны в знак того, что необходимо вести войско на врагов (5 августа 178), и в сопровождении Коммода отправился из Рима на Дунай. Своему опытному полководц style=у Пертинаксу Марк Аврелий поручил оборону Дакии, а сам расположился, как прежде, главною квартирою в паннонском городе Карнунте. Об этой (третьей) войне с германцами мы знаем еще меньше, чем о прежних. Геродиан во вступлении к своей «Истории императоров» говорит, что Марк Аврелий победил тогда некоторые племена, заключил мир с некоторыми другими, что некоторые ушли от римских границ; Дион упоминает о большой битве, в которой варвары держались против римлян целый день, но были напоследок совершенно истреблены. Эта победа не сломила, однако же, силу врагов.
Смерть Марка Аврелия
Война еще продолжалась, когда император Марк Аврелий занемог и умер. Он скончался в паннонском городе Виндобоне (нынешней Вене) (17 марта 180). Умирая, он тревожился душою за будущность государства. Свои личные страдания Марк Аврелий выносил спокойно и ожидал смерти безбоязненно, верный правилу, которому следовал в жизни: «Человек в свое не долгое земное существование должен жить сообразно природе, а когда настанет минута возвращения в отечество, должен покориться этому спокойно, как созревшая маслина, которая, упадая, благословляет дерево, ее породившее и благодарит ветвь, на которой держалась». Прах умершего императора был перевезен в Рим и при всеобщей печали погребен в Мавзолее Адриана. Памятники и статуи сохраняли потомству память о мудром и добром государе. Его триумфальные ворота на Корсо оставались целы до 1662 года. Статуя Марка Аврелия на коне и колонна до сих пор украшают Рим. Они свидетельствуют, что римское искусство, хотя и падало, но еще сохраняло тогда достоинство, правдивость, изящество. Коммод , желая скорее вернуться к наслаждениям столичной жизни, поспешил кончить утомительную войну невыгодными для Рима договорами, показавшими германцам слабость дунайской границы.
Конная статуя императора Марка Аврелия. Капитолийская площадь, Рим
Смертью Марка Аврелия начинается новый период истории римской империи, когда явственно обнаружились результаты переворота, произошедшего за первые три столетия нашей эры в литературе, науке, религии, философии. Главное значение Марка Аврелия и двух предшествовавших ему императоров состоят в их влиянии на умственную жизнь современников. Династия Антонинов важна не политической или военной деятельностью. Мысли её монархов гораздо больше были заняты философией, литературой, религией. Эта сфера жизни была и для всего образованного общества империи гораздо более занимательною, чем действия войск в отдаленных странах и политические дела, от участия в которых общество было устранено. Философские размышления императора Марка Аврелия о самом себе служат ясным свидетельством того, что интересы людей сосредоточивались тогда в области их душевной жизни.
Официальное имя этого исторического персонажа - император Цезарь Марк Аврелий Север Антонин Август.Но в истории он более известен как Каракалла, что означает - обычный галльский плащ с капюшоном, варварский наряд, в который так любил облачаться властитель..Отцом будущего императора Кара-каллы был Луций Септимий Север, родившийся в бывшей финикийской колонии недалеко от Карфагена в 146 году. Его семья принадлежала к сословию всадников и именитых предков в ней не значилось. Луций был первым, кто выучил язык властителей мира -латынь. Он прошел долгий и тяжелый путь к власти от простого юриста до императора.
В год рождения сына-первенца Септимий Север занимал пост наместника Паннонии. Матерью Каракаллы была Юлия Домна, финикийка по происхождению. Она родила двоих сыновей, практически погодков - Луция Септи-мия Бассиана (будущего Каракаллу) в 188 году и Публия Септимия Гету в 189 году. В детстве Бассиан был мальчиком нежным и чувствительным - он не мог равнодушно наблюдать истязания людей и животных, потому ему не нравилось посещать кровавые зрелища вроде гладиаторских боев. Ему претило насилие любого рода. Но детство у Бассиана и Геты было коротким. В 193 году их отец стал императором в результате военного переворота, начались войны с Клодием Альби-ном в Британии и Песценнием Нигером в Сирии.
С семи лет Бассиан уже участвовал в походах вместе с отцом. В 196 году император Септимий Север объявил себя сыном некогда много сделавшего для него императора-философа Марка Аврелия и в знак особой признательности переименовал Луция Септимия Бассиана в Марка Аврелия Антонина. С новым именем сыну назначалась и новая судьба - судьба настоящего вождя и воина. Вместе с именем Марк Аврелий Антонин получил титул цезаря. Впрочем, отец точно так же обошелся и с младшим Гетой. Имени ему он не менял, но сделал тоже и Цезарем и Августом. Он стремился, чтобы после его смерти сыновья дружно управляли огромной империей. По его замыслу они должны были править вместе. Как любящие братья. Но Антонин и Гета ненавидели друг друга. Они дрались из-за игрушек, из-за побед и поражений любимых команд в спортивных состязаниях. Они были очень разными - Антонин к десяти годам ожесточился, он стал замкнутым, страшно стеснялся своей внешности: большой головы, низкого роста и кривых ног. Гета был другим - стройным, веселым, красивым, легко двигался, обожал танцы, но больше всего любил красиво одеваться. Все свои деньги, которые дарили родители, он тратил на наряды. Никто так ненавидел Гету, как его брат Антонин!
Этой ненавистью, явной и непритворной, стали с возмужанием братьев пользоваться царедворцы. Они стравливали Гету и Антонина. Септимий видел, как между любимыми детьми разверзается пропасть. Они перенимали дурные привычки, стали вести распутную жизнь. Некогда подверженный сантиментам Антонин стал жесток, груб, отрепетировал властный взгляд и властный голос. Гета над ним потешался. Он был щеголь, но, юноша простой и честный, брезговал смотреть на других свысока. Септимий решил, что лучшее средство укротить рвущегося к власти Антонина - поскорей его женить. В 203 году (ему было 15 лет) Антонина женили на родственнице Марка Аврелия Фульвии Плавцилле. Фульвию Антонин невзлюбил сразу же. Он отказался исполнять с ней супружеский долг, через год ее отец был убит, два года спустя несчастная была сослана, а еще через девять лет убита по приказу Антонина.В 208 году Септимий Север отправился на войну в Англию. С собой он взял обоих сыновей. Септимий был уже стар, император Рима умирал. В поход его несли на носилках. В феврале 211 года, завоевав Шотландию, Септимий умер. Перед смертью он оставил Рим на обоих братьев и завещал им любить друг друга и беречь державу.
Но они не могли жить дружно! Вернувшись в Рим, первое, что сделали братья, - разделили дворец так, чтобы никогда не встречаться. Антонин боялся Геты, Гета боялся Антонина. То Гета, то Антонин намекал поварам, что неплохо бы в еду брата добавить яду. Но они не могли нарушить обещание отцу на смертном одре. Они даже договорились разделить империю на две части: западную часть империи с Римом предполагалось отдать Антонину, а восточную (столица Анталья в Турции) - Гете. Но этот замысел провалился. Мать запретила им делить империю. И остался один выход. В конце декабря 211 года стражники Антонина ворвались в покои Юлии Домны и закололи Гету прямо на ее груди. А Антонин изобразил на своем лице ужас, бежал в лагерь преторианцев и объявил всем, что чудом спасся от смерти. Все понимали, кто настоящий убийца. И все молчали. Антонин щедро расплатился с солдатами за этот молчаливый нейтралитет. На выплаты он потратил все запасы золота, которые за 18 лет правления собрал его отец. Зато армия твердо заняла сторону братоубийцы. С преторианцами Антонин явился в Сенат и потребовал обожествления убитого злодеями брата Геты. Сенат обожествил. В руках Антонина была теперь единоличная власть. И начались расправы.
За неделю по приказу императора казнили больше 20 ООО человек. Были уничтожены все свидетели во дворце - как люди Геты, так и исполнители приказа Антонина, врага- император ми объявили сенаторов, Каракаллу е
сочувствующих Гете, юристов, учителей, придворных, солдат, слуг, даже детей. Все, кто был шХпсш дружен с Гетой или же высказывал сожаление о его смерти, сами лишились жизни. Была казнена под шумок и Фульвия. Антонин обвинил Якздд! ее в заговоре. Первое, что сделал молодой император, - выпустил новую монету и провозгласил так называемую конституцию Антонина. В своем эдикте он объявил распространение прав римского гражданина на все население империи. Исключая рабов, конечно, и некоторых групп варваров. Как сказала потом Юлия Домна - это был первый шаг к развалу империи. Правда, Антонин всегда был странноват. Он любил «своих» варваров. Отправившись почти сразу в поход на Галлию, он там сменил римские одежды на простой варварский плащ, одаривал врагов-германцев золотом и одеждой и, кажется, снискал у них признание, хотя военные успехи были и невелики. Войны с северными варварами не слишком интересовали Антонина. Он мечтал о славе Александра Македонского. Во Фракии он даже стал носить македонские сапожки и широкополую белую шляпу, чтобы выглядеть по-македонски.
Второе, что он сделал, - построил термы. Их так и называют термами Каракаллы. Это величественная и огромная постройка, занимавшая 11 гектаров. Термы были облицованы мрамором и покрыты мозаикой. Они были так прекрасны, что считались одним из чудес света. В 213 году Антонин начал свои походы на восток в подражание Александру Двурогому. Он выступил из Фракии на азиатские земли - посетил Пергам и Илион, отправил часть войск на Армению и был (к его удивлению и ярости) разбит, зато сговорился с парфянским царем о скорой женитьбе на его юной дочери. Свадьбу он хотел сыграть в Эдессе, но Эдесса принадлежала царю Абгару, союзнику римлян. Антонин решил пленить царя и отобрать у него царство. Несчастный Абгар из плена бежал и спасся лишь чудом. Затем Антонин отправился в Александрию. Этот «дружественный» визит египтяне запомнили навсегда. До Антонина дошли слухи, что философы смеются над его внешностью и мечтой о славе Александра. Вступив в город, он приказал уничтожить дома философов, а знатную александрийскую молодежь пригласил за черту города на военный смотр - там эти молодые люди и погибли. Рассказывали, что дельта Нила была алой от крови. Оставалось решить парфянский вопрос. Антонин отправился, якобы жениться, в Месопотамию. Вместо этого он заманил на пир парфянскую знать и повторил александрийскую резню.
Рим и Парфия вступили в войну. Первые удачи сменились неудачами. Император даже подумывал о посещении храма Изиды, чтобы обеспечить победу.8 апреля 217 года он двинулся по дороге из Эдессы в Карры, где расположен храм. На полпути император решил облегчиться и вместе с солдатом и соломой уединился за скалой. Там его потом и нашли. Антонина заколол по приказу префекта претории Макрина центурион Марциалий. Антонин неразумно доверил ему свою переписку с Римом. В одном письме он как раз сообщал, что пришла пора расправиться с Макрином. Макрин нанес удар первым. И вскоре стал императором. Правда, всего на один год. Убивали в то время легко и не испытывали угрызений совести.
арк Аврелий принадлежал к древнему италийскому роду Анниев Веров, претендовавшему на происхождение от царя Нумы Помпилия, однако включенному в число патрицианских лишь при . Дед его был дважды консулом и префектом Рима, а отец умер в должности претора. Марк был усыновлен и воспитан своим дедом Аннием Вером. Уже с раннего детства он отличался серьезностью. Выйдя из того возраста, который требует заботы нянек, он был поручен выдающимся наставникам. Еще мальчиком он увлекся философией, а когда ему пошел двенадцатый год, он стал одеваться как философ и соблюдать правила воздержания: занимался в греческом плаще, спал на земле, и мать с трудом могла уговорить его ложиться на кровать, покрытую шкурами. Наставником его в стоической философии стал Аполлоний Халкедонский. Рвение Марка к философским занятиям было так велико, что, уже принятый в императорский дворец, он все же ходил учиться на дом к Аполлонию. Философию перипатетиков изучал он у Юния Рустика, которого и потом очень уважал: с Рустиком он всегда советовался и по государственным, и по частным делам. Изучал он также право, риторику и грамматику и положил на эти занятия столько труда, что даже расстроил свое здоровье. Позже он больше внимания уделял спорту, любил кулачный бой, борьбу, бег, ловлю птиц, но особенную склонность имел к игре в мяч и охоте.
Император Адриан, приходившийся ему дальним родственником, покровительствовал Марку с самого детства. На восьмом году он записал его в коллегию саллиев. Будучи жрецом-саллием, Марк выучил все священные песни, на праздниках был первым запевалой, выступающим и руководителем. На пятнадцатом году Адриан помолвил его с дочерью Луция Цейония Коммода. Когда умер Луций Цезарь, Адриан стал искать наследника императорской власти; он очень хотел сделать Марка преемником, но оставил эту мысль из-за его молодости. Император усыновил Антонина Пия, однако с тем условием, чтобы сам Пий усыновил Марка и Луция Вера. Таким образом, он как бы загодя готовил Марка в преемники самому Антонину. Говорят, что Марк принял усыновление с большой неохотой, а домашним жаловался, что вынужден сменить счастливую жизнь философа на тягостное существование наследника принцепса. Тогда он впервые вместо Анния стал называться Аврелием. Адриан сразу наметил своего приемного внука в квесторы, хотя Марк и не достиг еще положенного возраста.
Когда в 138 г. сделался императором, он расстроил помолвку Марка Аврелия с Цейонией и женил его на своей дочери Фаустине. Затем он пожаловал его наименованием Цезаря и назначил консулом на 140 г. Несмотря на его сопротивление, император окружил Марка подобающей ему роскошью, велел поселиться во дворце Тиберия и принял в 145 г. в коллегию жрецов. Когда же у Марка Аврелия родилась дочь, Антонин вручил ему трибунские полномочия и проконсульскую власть вне Рима. Марк достиг такого влияния, что Антонин никогда никого не продвигал без согласия приемного сына. В течение двадцати трех лет, которые Марк Аврелий провел в доме императора, он выказывал к нему такое почтение и послушание, что между ними не было ни одной размолвки. Умирая в 161 г., Антонин Пий без колебания объявил Марка своим преемником.
Приняв власть, Марк Аврелий немедленно назначил своим соправителем Луция Вера с титулами Августа и Цезаря, и с этого времени они совместно управляли государством. Тогда впервые Римская империя стала иметь двух Августов. Правление их было отмечено тяжелыми войнами с внешними врагами, эпидемиями и стихийными бедствиями. С востока напали парфяне, на западе начали восстание британцы, Германии и Реции грозили каты. Против парфян Марк в 162 г. отправил Вера, против катов и британцев - своих легатов, сам он остался в Риме, так как городские дела требовали присутствия императора: наводнение произвело сильные разрушения и породило в столице голод. Эти бедствия Марк Аврелий сумел облегчить благодаря своему личному присутствию.
Делами он занимался помногу и очень вдумчиво, сделав в государственном механизме много полезных улучшений. Тем временем парфяне были побеждены, но, возвращаясь из Месопотамии, римляне занесли в Италию чуму. Зараза быстро распространилась и свирепствовала с такой силой, что трупы вывозили из города на телегах. Тогда Марк Аврелий установил очень строгие правила насчет погребений, запретив хоронить в черте города. Многих бедняков он похоронил за государственный счет. А между тем началась новая, еще более опасная война.
В 166 г. все племена от Иллирика до Галлии объединились против римской державы; это были маркоманы, квады, вандалы, сарматы, свевы и многие другие. В 168 г. Марк Аврелий сам должен был возглавить поход против них. С великим трудом и лишениями, проведя три года в Карунтских горах, он закончил войну доблестно и удачно, и притом в такое время, когда тяжкая моровая язва погубила много тысяч и среди народа, и среди воинов. Таким образом он освободил Паннонию от рабства и, по возвращении в Рим, справил в 172 г. триумф. Истощив на эту войну всю свою казну, он даже не подумал требовать от провинций каких-нибудь чрезвычайных поборов. Вместо этого он устроил на форуме Траяна торги принадлежащих императору предметов роскоши: он продал золотые и хрустальные бокалы, императорские сосуды, шелковую золоченую одежду жены, даже драгоценные камни, которые он нашел в большом количестве в потайной сокровищнице Адриана. Эта распродажа длилась два месяца и принесла столько золота, что он мог успешно продолжить борьбу с наркоманами и сарматами на их собственной земле, добиться многих побед и достойно наградить воинов. Он уже хотел образовать за Дунаем новые провинции, Маркоманию и Сарматию, но в 175 г. вспыхнул мятеж в Египте, где Авдий Кассий провозгласил себя императором. Марк Аврелий поспешил на юг.
Хотя еще прежде его приезда мятеж угас сам собой и Кассий был убит, он добрался до Александрии, во всем разобрался, очень милостиво обошелся с воинами Кассия и самими египтянами. Родственников Кассия он также запретил преследовать. Объехав по пути восточные провинции и заехав в Афины, он возвратился в Рим, а в 178 г. отправился в Виндобоны, откуда опять выступил в поход против маркоманов и сарматов. На этой войне он два года спустя нашел свою смерть, заразившись чумой. Незадолго до своей кончины он призвал своих друзей и беседовал с ними, смеясь над бренностью человеческих дел и выражая презрение к смерти. Вообще, на протяжении всей своей жизни он отличался таким спокойствием духа, что выражение его лица никогда не менялось ни от горя, ни от радости. Кончину свою он принял так же спокойно и мужественно, ибо не только по роду занятий, но и по духу был истинным философом.
Успех ему сопутствовал во всем, только в браке и детях был он несчастлив, но и эти невзгоды он воспринимал со стоическим спокойствием. О недостойном поведении его супруги было известно всем его друзьям. Говорили" что, проживая в Кампании, она садилась на живописном берегу, чтобы выбрать для себя из числа моряков, которые обычно ходили голые, наиболее подходящих для разврата.
Императору не раз ставили в вину, что он знал по именам любовников своей жены, но не только не наказывал их, а напротив, выдвигал на высокие должности. Многие говорили, что и она зачала вовсе не от мужа, а от какого-то гладиатора, ибо не возможно было поверить, что у такого достойного отца может родиться такой порочный и непотребный сын. Другой его сын умер еще в детстве после того, как ему удалили опухоль под ухом. Марк Аврелий горевал о нем только пять дней, а затем вновь обратился к государственным делам.
Константин Рыжов: «Все монархи мира: Греция. Рим. Византия»
